Бонди-Бич и нечестивый союз антисемитизма, исламофобии и этнонационализма

Проявление исключительного мужества:Ахмед Эль-Ахмед, мусульманин, 43-летний отец двоих детей, проявил исключительное мужество, рискуя собственной жизнью, чтобы спасти своих соседей, праздновавших Хануку..

Автор: Ахмед Фатхи

Нью-Йорк: Бонди-Бич должен был стать местом света. 14 декабря 2025 года семьи собрались на знаменитом побережье Сиднея, чтобы отпраздновать Хануку — праздник стойкости, веры и гордости за свою идентичность. Однако торжество превратилось в место преступления, когда раздались выстрелы. В результате 15 человек погибли, не менее 40 получили ранения, включая сотрудников экстренных служб.

Австралийские власти квалифицировали нападение как террористический акт,

мотивированный антисемитской ненавистью.

Это было не случайное насилие.Это была целенаправленная атака.И она требует осмысления, выходящего далеко за пределы Австралии.

События на Бонди-Бич выявили не только антисемитизм. Они показали, как антисемитизм, исламофобия и этнонационализм действуют внутри единой экосистемы экстремизма, в то время как западные общества продолжают бороться с каждым проявлением по отдельности, избегая разговора о первопричине.

Антисемитизм — не пережиток прошлого, а реальная угроза

Главным преступлением на Бонди-Бич стал антисемитизм. Люди были атакованы лишь за то, что открыто праздновали свою веру. Этот факт нельзя размывать, оправдывать или скрывать из-за политического дискомфорта.

По всему Западу антисемитизм вышел за рамки маргинальных высказываний и перешёл к действиям — от онлайн-заговоров до осквернения синагог, угроз школам и нападений на религиозные праздники под открытым небом. То, что раньше произносили шёпотом, теперь кричат вслух. То, что было символическим, стало смертельно опасным.

Речь идёт не о разногласиях вокруг политики Израиля. Речь идёт о дегуманизации евреев как евреев — форме ненависти, которая на протяжении веков доказывала свою живучесть и способность адаптироваться.

Игнорировать эту реальность — не значит быть терпимым.Это значит быть безответственным.

Когда происходит теракт, правда становится первой жертвой

Сразу после нападения возникла ещё одна угроза — дезинформация.

В сети распространились ложные утверждения, обвинявшие сирийского мусульманина Ахмеда Аль-Ахмеда в участии в нападении. Однако Reuters сообщил, что он был случайным прохожим, который вмешался, пытаясь остановить насилие, и получил ранения.

Эта поправка важна не как формальность, а как защитный барьер.

Когда антисемитский террор сопровождается исламофобским поиском виновных, экстремизм побеждает дважды: одну общину убивают, другую — клеймят. Социальная ткань рвётся именно там, где этого добиваются экстремисты.

Это не случайность.Экстремизм питается разрушением фактов и смыслов.

Исламофобия — не побочный эффект, а часть того же механизма

Так же как антисемитизм используется джихадистскими и ультраправыми идеологиями, исламофобия регулярно активизируется после терактов. Целые сообщества сводятся к карикатурам. Гражданство становится условным. Принадлежность — сомнительной.

Эта реакция не только несправедлива, но и стратегически губительна.

Коллективное подозрение порождает отчуждение. Отчуждение рождает обиду. А обида становится сырьём для радикализации. В итоге общества годами — и за огромные деньги — пытаются устранить последствия цикла, который сами ускорили.

Неприятная правда заключается в том, что исламофобия и антисемитизм не противоположны — они часто подпитывают друг друга, укрепляя убеждение, что сосуществование невозможно, а идентичность можно «защитить» лишь через исключение или насилие.

Этнонационализм: молчаливый соучастник

За обоими явлениями стоит этнонационализм — вера в то, что государства сильнее, когда они однородны, «очищены» и настороженно относятся к различиям.

Эта идеология принимала разные формы — от белого супремасизма до религиозного абсолютизма и культурного доминирования. Но её логика неизменна: одни считаются «настоящими», другие — вечными чужаками.

Этнонационализм подпитывает антисемитизм, изображая евреев вечными посторонними.Он подпитывает исламофобию, представляя мусульман как несовместимых.И он подпитывает терроризм, убеждая экстремистов, что насилие — единственный путь к «подлинной» идентичности.

Бонди-Бич не возник в вакууме. Он стал отражением глобальной среды, где исключающие идеи были нормализованы, политически «отмыты» и усилены в цифровом пространстве.

Одна угроза — множество лиц

Как американец египетского происхождения с мусульманским бэкграундом, я хорошо понимаю, как быстро идентичность становится побочным ущербом после терактов. С 11 сентября 2001 года исламофобия превратилась в устойчивую черту западной публичной жизни, вспыхивая после каждого нападения — часто без разбора и без опоры на факты.

Для тех, чьи имена, акценты или внешность вызывают мгновенное подозрение, последствия вполне реальны. Они проявляются в аэропортах, школах, на работе и в интернете — там, где обвинения распространяются быстрее правды.

Живя в разных культурах, языках и политических системах, я снова и снова видел одну и ту же схему: экстремизм совершает насилие, дезинформация усиливает эффект, а целые общины расплачиваются за это.

Экстремизму всё равно, молятся ли его жертвы в синагоге, мечети или нигде. Он не уважает границы и традиции. Он использует идентичность, чтобы оправдать насилие, а затем выбрасывает её.

Постоянная ошибка западных обществ — рассматривать экстремизм как серию отдельных кризисов, а не как единую, адаптивную угрозу, питающуюся одновременно антисемитизмом, исламофобией и этнонационализмом.

Что необходимо сделать — не потеряв ориентиры

Во-первых, с антисемитизмом нужно бороться прямо и без оговорок — не как с абстрактным предрассудком, а как с угрозой безопасности. Религиозные общины имеют право на открытую и безопасную жизнь.

Во-вторых, исламофобия должна отвергаться с такой же ясностью. Коллективная вина не создаёт безопасность — она создаёт раскол. Демократии не защищают себя, наказывая идентичности вместо поступков.

В-третьих, этнонационализм нужно называть своим именем: ускоритель экстремизма. Когда политики заигрывают с исключающей риторикой, они легитимизируют мировоззрение экстремистов.

В-четвёртых, радикализацию в интернете следует рассматривать как инфраструктурную проблему, а не как шум. Алгоритмы, поощряющие возмущение, не нейтральны — они усиливают кризис.

Наконец, общественная солидарность должна выходить за рамки символов. Евреи, мусульмане, иммигранты и большинство должны понимать: их безопасность взаимосвязана. Экстремизм побеждает, изолируя. Демократии выживают, отвергая изоляцию.

Выбор после Бонди-Бич

Бонди-Бич стал трагедией.Но он стал и испытанием.

Вопрос не в том, умеет ли Запад осуждать терроризм — он всегда это делает. Вопрос в том, сможет ли он устоять перед соблазном раскола, упрощения и поиска козлов отпущения, когда растёт страх.

Антисемитизм, исламофобия и этнонационализм — не конкурирующие проблемы. Это разные проявления одного экстремистского импульса: стремления сортировать человечество, выстраивать иерархии и навязывать их с помощью насилия.

Если этому импульсу не противостоять интеллектуально, политически и морально, он будет находить новые пляжи, новые праздники и новых жертв.

Экстремизму не нужно больше внимания.Ему нужно меньше мест, где можно спрятаться.

И именно ясность мышления — а не страх — позволяет демократиям вернуть эти пространства.